Политика и власть: выбор элиты
Итак, вроде бы всё очевидно – элита должна властвовать или стремиться к власти: классик современной элитологии В.Парето вообще разделяет всю элиту на правящую и мнимую (неправящую).
Разумеется, и он, и мы все вместе с ним, имеем в виду элиту как лучшую часть общества, готовую руководствоваться в своих действиях общими интересами и благами, а не личной корыстью. И это сильно отличается от «элиты», от того, что принято называть в нашем, больном на понятия, обществе. Перед Новым годом ВЦИОМ по традиции опубликовал рейтинг отечественной «элиты»: похоже, единственным критерием в этой, не самой чистоплотной социологической службе, является частота мелькания на телеэкране.
Первые три места даже не обсуждаются, но зато потом: Пугачева (4 место), Жириновский – 6, Малахов – 8, Киркоров – 10 и даже Аршавин (32). Есть гиперпошляк Петросян, есть бабушка Орбакайте, есть пожиратель майонеза «Ряба» Пореченков, есть куча сошедших с дистанции спортсменов и фанерных шоу-бизнесменов, но Чулпан Хаматова, замечательная актриса с мировым именем и труженник милосердия – на 48 месте, Навальный – на 68, Удальцов – на 90, Ходорковского и Лебедева в списке вообще нет, как, впрочем, и Каспарова, есть Билан, Тимоти, Евланов, Меркушкин, Метшин (а эти трое откуда?), но нет Галины Вишневской, из писателей – только Донцова (ни Улицкой, ни Стругацкого, ни Быкова, ни Прилепина, ни Пелевина, ни…)… Если наша элита и впрямь такова, то перед миром стыдно.
Но ведь элита потому и элита, что читала Платона: «власть первой впадает в пороки» и Людвига фон Хайека: «у власти оказываются худшие» [Дорога к рабству], а потому должна избегать и власти и политики.
Во-первых, элита, как мне представляется, весьма неохотно вмешивается в политику (исключение – «Дневник писателя» Ф.М. Достоевского) и уж точно старается быть беспартийной, поскольку партийность – тавро стадности или стайности, а «орлы стаями не летают».
Во-вторых, она избегает и всех внешних атрибутов власти, ее ритуалов, лобызаний пяток и следов, почестей, наград, лавровых венков при жизни, титулов и пр. (когда нонешние власти будут вымирать, мы с удивлением обнаружим, что они самонаграждены сотнями орденов, в алмазах и фианитах).
Элита властвует – умами и душами.
Кто помнит хоть одну фразу или мысль Алексея Михайловича Тишайшего? Но зато многие читали и перечитывали «Житие протопопа Аввакума, написанное им самим», первое литературное произведение на русском языке. Немногие могут вспомнить, что сделали Александр I и Николай I (не при них что было сделано, а именно, что они сделали), но Пушкина знают все, даже негодяи. Что осталось от идей и мыслей Александра III или Николая II (при условии, что у них вообще были идеи и мысли)? А Достоевского и Льва Толстого знает и читает весь мир.
Писательская, поэтическая элита, власть слова в России всегда была выше любой другой, светской и церковной (именно поэтому у нас не канонизирован ни один писатель или поэт). В сущности, пацан написал:
«и вы не смоете
всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь»
и ничего никто не смог противопоставить этим словам Лермонтова или отменить этот приговор. Николай I, кажется, единственный раз в своей жизни публично радовался чужой смерти – смерти своего судьи. Обоих, Пушкина и Лермонтова, давно нет, а слово живо. Сталин не смог перекричать Мандельштама, Булгакова и Платонова, Хрущев – Пастернака, Брежнев – Любимова, Солженицына, Бродского, Жванецкого, Высоцкого, Галича и еще многих, слова и мысли которых продолжают витать над нами.
Такова историческая особенность России – здесь слово обладает невероятной властью. Мне кажется, тому есть две причины:
- в русском языке слово утвердилось в онтологическом звании, оно перестало быть только руководством к действию, глаголом, но напрямую ведет к формированию образа мира и образа жизни людей
- лишенные двух из трех основ афинской демократии 1) «исономии» (равенство граждан перед законом) (Демосфен,XXIV,59 и XXIII,86), и 2) неприкосновенности личности (Динарх,I,23; Исократ, ХХ,1–3), мы как никто, мы свято верим в нерушимость «исегории» (свободы слова) (Эсхин, III,220; Демосфен,IХ,3).
Для нас слово и свобода – фактически синонимы, и чье слово слышно, тот и власть. Андрей Сахаров с трибуны съезда народных депутатов сказал свое свободное слово – и два часа топанья ногами двух тысяч лишенных языка («идиотов») уже ничего не могли сделать с этим. Он, старый, одинокий в этом зале, накануне смерти, захватил власть в стране, а все эти горбачевы, ельцины и им равноподобные утеряли нить власти: люди смотрели эти съезды как клоунский цирк, в ожидании очередного скандала или глупости.
Элита прорывается к власти своим трудом и талантом, но цели такой не имеет, не должна иметь. Власть элиты – признание общества, а не захват плацдарма. Власть элиты всегда выше любой другой власти, которая мгновенно умирает после носителя этой власти (пытались сделать из Ленина «живее всех живых», но, несмотря на чудовищную репрессивную и пропагандистскую машину, не удалось: в конце декабря 2012 в нашей семье был получен документ о полной реабилитации дедушки Александра Гавриловича, который выразил за столом, на даче, под водочку, несогласие с идеями и практикой Ленина-Сталина; раз признали его невиновность, значит, расписались в порочности власти Ленина-Сталина, пусть и через 80 лет). Власть элиты может существовать неопределенно долго, в пределе она бессмертна: мы все еще продолжаем жить в мегапроекте «идеального государства» Платона, хотя Сократов продолжают казнить и травить. Мы все еще шепчем:
Товарищ, верь, взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена
Мы продолжаем не признавать гармонии мира, построенной на слезинке одного замученного ребенка, мы верим – Понтий Пилат и Иешуа Га-Ноцри встанут на дорожку из лунного света и пойдут по ней, мы знаем – Принц найдет свою Золушку, а Гадкий Утенок улетит со стаей прекрасных лебедей.
Элита умеет пользоваться властью: когда Дерибаска попытался отнять у ЦМШ их отремонтированное здание во дворе Консерватории, Ростропович позвонил ему и сказал: «еще раз руки протянешь – позвоню полковнику».
Вспомним соблазны Иисуса Сатаной в пустыне:
- «если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.»
- «потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле Храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз…Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего.»
- «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору, и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». [Мтф.4.3-11]
Элиту всегда пытались и пытаются соблазнить – властью, деньгами, славой, почестями, втягивая в политику или интриги. И если соблазн удается, элита перестает быть таковой – не для этого ли и совершаются соблазны?
Рекомендуемая к чтению при подготовке к АСК «Политика и власть» литература
Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. М., 1994.
Баландье Ж. Политическая антропология. М.: Научный мир, 2001.
Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусcтва. В 2 Т. М., 1994. Т.1
Бердяев Н.А. – Царство Духа и царство Кесаря. Париж, Ymca-press, 1951, 165 c.; М., 1995
Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993.
Гаман-Голутвина О.В. – Политические элиты России. М., РОССПЕН, 2006, 446 с.
Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект, 2002.
Лёш К. Восстание элит и предательство демократии. М., Логос & Прогресс, 2002, 220 с.
Луман Н. Власть / Пер. с нем. А. Антоновского. М.: Праксис, 2001.
Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. СПб., 1995.
Токвиль А. – Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992, 554 с.
Фукуяма Ф. – Сильное государство: управление и мировой порядок в XXI веке (2006) (State-Building: Governance and World Order in the 21st Century) Cornell University Press? 2004/
Хайек Л. фон – Дорога к рабству. «Новый мир», М, 1991, №8.
Шекспир У. Драмы «Ричард III» и «Макбет».
